Как подчинить мужа. Исповедь моей жизни - Страница 127

127

Но, как ни многочисленны примеры мужского порабощения, всякий сколько-нибудь беспристрастный наблюдатель должен признать, что они и по численности, и по значению остаются далеко позади женского рабства. Да это и легко объяснимо. Для мужчины любовь есть почти всегда только эпизод; наряду с ней у него еще имеются многие другие важные интересы; напротив, для женщины любовь составляет главное содержание жизни, до рождения ребенка – почти всегда стоит на первом, после рождения – часто еще на первом и всегда уже, во всяком случае, на следующем за ним месте. Но есть еще несравненно более истинное обстоятельство, а именно: мужчина, обуреваемый половым влечением, гасит его легко в женских объятиях, для которых у него представляется бесчисленное множество случаев; женщина же высших классов, если ей вообще удалось получить мужа, прикована к нему одному, и даже в низших слоях общества полиандрия встречает все еще значительные преграды.

Потому-то для женщин муж или мужчина, которого она имеет, олицетворяет целый пол, и соответственно этому значение его для нее возрастает в громадной степени. К тому же нужно считаться с еще одним условием: нормальные отношения, созданные между мужчиной и женщиной законами и обычаями, далеки от того, чтобы быть равноправными, и уже сами по себе в достаточной мере включают преобладающую зависимость женщины. Тем глубже, до степени рабства, они низводятся уступками, которые делает женщина избраннику своего сердца, желая сохранить его любовь, которую почти ничто не в состоянии ей заменить, и тем выше поднимаются притязания тех мужчин, которые приняли твердое решение использовать выгоды своего положения и сделать это использование безграничной женской готовности к жертвам профессией.

Сюда принадлежат охотники за приданым, которые заставляют громадными суммами оплачивать разрушение легко создаваемых о них девушками иллюзий; неутомимые донжуаны и соблазнители женщин, спекулирующие на шантаже, на том, чтобы жертвы откупались от них деньгами; сыны Марса с шитыми золотом мундирами и артисты с львиной гривой, умеющие быстро добиться от неопытных девушек возгласа: «Ты или смерть!» – и этим путем уплатить свои долги и обеспечить спокойную жизнь; сюда же мы причислим и пожарного, любовь которого кухарка должна оплачивать своей любовью, произведениями своей кухни и спиртными напитками, и подмастерья, женящегося на своей хозяйке и пропивающего ее сбережения, и альфонса, кулаками заставляющего проститутку, с которой он живет, выходить ежедневно на промысел и зарабатывать для него деньги.

Это только немногие из бесчисленных форм рабства, под которое женщина так легко подпадает из-за сильно развитой в ней потребности любви и трудностей ее положения.

Мы сочли необходимым кратко описать здесь явление полового рабства потому, что в нем, очевидно, нужно искать ту почву, из которой вырастает главный корень мазохизма.

Родство обоих явлений психической половой жизни сразу бросается в глаза. Как половое рабство, так и мазохизм состоят, в сущности, в безусловном подчинении лица, страдающего аномалией, лицу другого пола и в порабощении последним первого.

Но оба явления, в свою очередь, могут быть резко отграничены друг от друга, причем разница между ними не количественная, а качественная.

Половое рабство не есть извращение: оно не представляет собой ничего патологического; элементы, из которых оно складывается, а именно любовь и слабость воли, не суть элементы извращенные, и только взаимное соотношение их в смысле интенсивности обусловливает ненормальный результат, который в сильной степени противоречит собственным интересам порабощенного лица и сплошь и рядом оказывается в конфликте с обычаями и законами. Мотивом, заставляющим здесь действовать подчиненную сторону и переносить деспотизм порабощающей стороны, является нормальное влечение к женщине (соответственно к мужчине), удовлетворяемое ценой ее порабощения. Действия подчиненной стороны, в которых находит себе выражение половое рабство, совершаются по приказанию властвующей стороны с целью служить его корыстолюбию и т. д. Для порабощенного они не имеют никакого самостоятельного значения; для него они только средство добиться или сохранить собственно конечную цель – обладание порабощающей стороной. Наконец, половое рабство есть последствие любви к определенному индивиду; оно развивается лишь после того, как пробудилась эта любовь.

Совершенно иначе все это складывается при мазохизме, который, безусловно, представляет собой явление патологическое, извращение. Здесь мотивом для действий и перенесения унижений подчиненной стороной является раздражение, которое оказывает на него тирания как таковая. Подчиненная сторона может наряду с этим желать также полового общения с порабощающей стороной; но во всяком случае ее влечение направляется и на действия, служащие выражением тирании, как на непосредственные объекты удовлетворения.

Эти действия, в которых выражается мазохизм, являются для подчиненной стороны не средством достижения цели, как при простом подчинении, а самой конечной целью. Наконец, при мазохизме стремление к подчинению возникает уже заранее вне зависимости от стремления к определенному предмету любви.

Связь между простым подчинением и мазохизмом, которую надо признать ввиду однообразия внешних проявлений в том и другом явлении, несмотря на разницу мотива, и далее переход этой ненормальности в извращение можно объяснить приблизительно следующим образом.

127